Домашнее насилие в викторианскую эпоху. Викторианская мораль Самые красивые девушки викторианской эпохи

Жизнь типичной англичанки викторианского периода представляется многим слишком ограниченной. Конечно, правила этикета XIX века были куда строже современных, но не стоит заблуждаться - привычные нам клише, навеянные литературой и кинематографом, не отражают реальности викторианского периода английской истории. Ниже развенчиваются пять основных заблуждений о жизни женщин Великобритании XIX века.

Они не умирали молодыми

Средний возраст, до которого доживали люди в викторианскую эпоху, - 40 лет. Как и все средние показатели, он берется с учетом высокой смертности детей и младенцев, именно поэтому цифра так невысока. Однако она не отражает реальности - если девушка не умирала в детстве и юношестве, то ее шанс дожить до глубокой старости был очень высок. Английские дамы жили до 60-70, а то и 80 лет. Вероятность встретить глубокую старость возросла с улучшениями в санитарных условиях и медицине.

Они не выходили замуж в юности

К концу XVIII века средний возраст первого брака составлял 28 лет для мужчин и 26 лет для женщин. В XIX веке женщины шли под венец раньше, однако средний возраст не опускался ниже 22 лет. Конечно, это зависело от социального и финансового положения женщин. Представительницы рабочего класса связывали себя брачными узами гораздо позднее аристократок, но даже в высших слоях общества девушек, как правило, не выдавали замуж в юности.

Они не выходили замуж за родственников

История Англии свидетельствует о частых брачных союзах между представителями одной семьи, особенно если имеется в виду правящая династия. В начале XIX века браки между двоюродными братьями и сестрами были нормой, поскольку эндогамия предлагала ряд преимуществ. Владения оставались в руках близких родственников, а девушкам проще всего было найти себе женихов в кругу семьи. Позднее эндогамия стала встречаться намного реже. Повлияло на это развитие железных дорог и других видов транспорта, что позволило значительно расширить возможности для знакомств. Также в XIX веке браки между родственниками стали впервые рассматриваться как причина инбридинга и дефектов при рождении детей. Однако среди представителей аристократии традиция эндогамии просуществовала еще некоторое время. Даже великий основатель теории эволюции Чарльз Дарвин был женат на своей кузине. Королева Виктория вышла замуж за принца Альберта - ее двоюродного брата.

Они не носили тугих корсетов

Популярный образ викторианской девушки всегда сопровождается очень туго затянутым корсетом, который часто становился причиной обмороков. Этот образ не совсем верен. Да, идеал женской красоты основывался на осиной талии, достичь которой можно было только с помощью корсетов, однако будничный наряд английской дамы не требовал максимально затянутых шнуров. Многие считали корсет скорее ортопедическим приспособлением для выправки осанки, чем декоративным элементом туалета.

Сейчас бытует мнение, что для более узкой талии викторианская эпоха дала начало процедуре хирургического удаления бедер. В реальности же такой операции в XIX веке не существовало.

Они не были одеты во все розовое

Если бы англичане викторианской эпохи увидели сегодняшние цветовые предпочтения для детей разных полов, они наверняка оказались бы сильно удивлены. В XIX веке детей до 6 лет принято было одевать в белые одежды. Такое предпочтение было обусловлено не столько «невинностью» цвета, сколько практичным подходом к стирке детских вещей. Белую ткань легко было кипятить и отбеливать. С возрастом детей одевали в одежду более приглушенных цветов, которые носили и взрослые. Красный считался сильным мужским цветом, а синий - более деликатным и женственным, поэтому в розовый цвет одевали мальчиков, в то время как для девочек предпочтителен был голубой. Цветовой переворот в детской одежде случился только в середине XX века.

Очень много картинок и фото старинных платьев Викторианской эпохи и модерна.

Цитаты из книги Татьяны Диттрич "Повседневная жизнь викторианской Англии"

Викторианский мир делился только на два цвета: белое и черное! Либо добродетельна до абсурда, либо развратна! Причем к последней категории можно было быть причисленной всего лишь из-за неправильного цвета ботинок, из-за флирта на глазах у всех с кавалером во время танца, да мало ли из-за чего молодые девушки награждались клеймом от старых дев, что, сжав губы в тонкую ниточку, наблюдали за молодежью на балах.

Девушки и молодые женщины к тому же находились под постоянным доглядом со стороны слуг. Горничные их будили, одевали, прислуживали за столом, утренние визиты юные леди делали в сопровождении лакея и конюха, на балах или в театре находились с мамками и свахами, а вечером, когда возвращались домой, сонные служанки раздевали их. Бедняжки практически совсем не оставались одни. Если мисс (незамужняя леди) ускользала от своей горничной, свахи, сестры и знакомых всего лишь на час, то уже делались грязные предположения о том, что что-то могло случиться. С этого момента претенденты на руку и сердце словно испарялись.

Девушкам из хороших семей никогда не разрешалось оставаться наедине с мужчиной, даже на несколько минут в гостиной их собственного дома. В обществе были убеждены, что стоит мужчине оказаться наедине с девушкой, как он тут же будет ее домогаться. Таковы были условности того времени. Мужчины находились в поиске жертвы и добычи, а девушки ограждались от желавших сорвать цветок невинности.

Ухаживания должны были иметь публичный характер, состоять из ритуальных бесед, символических жестов и знаков. Самым распространённым знаком расположения, предназначенным специально для посторонних глаз, было разрешение молодому человеку нести молитвенник, принадлежащий девушке, по возвращении с воскресного богослужения..

Однако все условности заканчивались там, где царила бедность. Девушки, родившиеся в бедных семьях работали до изнеможения и не могли противиться, когда, к примеру, владелец магазина, в котором они служили, склонял их к сожительству. А представьте, если при этом она должна была кормить престарелых родителей и маленьких сестер! Ей не оставалось ничего иного, кроме как принести себя в жертву ради них! Для многих бедных девушек это могло бы быть выходом из нищеты, если бы не рождавшиеся вне брака дети, которые меняли все в их положении. При малейшем намеке на беременность любовник оставлял их, порой без всяких средств к существованию

В застолье соблюдался обычай так называемого разделения полов (segregation of sexes): по окончании трапезы женщины вставали и удалялись, мужчины оставались выкурить сигару, пропустить стаканчик портвейна и потолковать об отвлечённых проблемах и высоких материях..

Статистика была неумолима. На каждую бывшую продавщицу из магазина, гордо выхаживавшую в дорогих нарядах на квартиру которую снимал для нее любовник, приходились сотни, чья жизнь была сломана по той же причине. Мужчина мог лгать о своем статусе, или запугивать, или подкупать, или брать силой, мало ли путей, которыми можно сломать сопротивление. Но, добившись своего, он чаще всего оставался равнодушен к тому, что случится с бедной девушкой, которая ему обязательно надоест.

Открытые проявления симпатии и приязни между мужчиной и женщиной, даже в безобидной форме, без интимностей — категорически запрещались. Слово "любовь" полностью табуировалось. Пределом откровенности в объяснениях были пароль "Могу ли я надеяться?" и отзыв "Я должна подумать".
.

С началом сезона в свете происходило оживление, и если девушка не нашла себе мужа в прошлом году, ее взволнованная мамаша могла сменить сваху и начать охоту за женихами сызнова. При этом возраст свахи не имел значения. Иногда она была даже моложе и игривее, чем сокровище, которое предлагала и в то же время тщательно оберегала. Удаляться в зимний сад разрешалось только с целью предложения руки и сердца..

Если девушка во время танцев исчезала на 10 минут, то в глазах общества она уже заметно теряла свою ценность, поэтому сваха во время бала неотступно вертела головой во все стороны, чтобы ее подопечная оставалась в поле зрения. Девушки во время танцев сидели на хорошо освещенном диванчике или в ряд поставленных стульях, и молодые люди подходили к ним, чтобы записаться в бальную книжечку на определенный номер танца.

Два танца подряд с одним и тем же кавалером обращали на себя внимание всех, и свахи начинали шептаться о помолвке. Три подряд было позволено только принцу Альберту и королеве Виктории..

И уж конечно же было совершенно неприемлемым для дам делать визиты к джентльмену, за исключением очень важных дел. То и дело в английской литературе того времени приводятся примеры: «Она постучала нервно и тут же пожалела об этом и осмотрелась, боясь увидеть подозрительность или насмешку у проходивших добропорядочных матрон. У нее были сомнения, ведь не следует одинокой девушке посещать одинокого мужчину. Она взяла себя в руки, распрямилась и постучала снова уже увереннее. Джентльмен был ее управляющим, и ей действительно надо было срочно переговорить с ним».

Месяцы, а то и годы проходили в викторианское время между зарождением симпатии друг к другу, начинавшейся с подрагивания ресниц, робких взглядов, чуть дольше задержавшихся на предмете интереса, вздохов, легкого румянца, частого сердцебиения, волнения в груди, и решающим объяснением. С этого момента все зависело от того, нравился ли претендент на руку и сердце родителям девушки. Если нет, то ей старались подобрать другого кандидата, отвечающего основным критериям того времени: титул, респектабельность (или мнение общества) и деньги. Заинтересовав будущего избранника дочери, который мог быть старше ее в несколько раз и вызывать омерзение, родители успокаивали ее тем, что стерпится-слюбится. В такой ситуации привлекала возможность быстро овдоветь, особенно если супруг оставлял завещание в ее пользу

Месяцы, а то и годы проходили в викторианское время между зарождением симпатии друг к другу, начинавшейся с подрагивания ресниц, робких взглядов, чуть дольше задержавшихся на предмете интереса, вздохов, легкого румянца, частого сердцебиения, волнения в груди, и решающим объяснением. С этого момента все зависело от того, нравился ли претендент на руку и сердце родителям девушки. Если нет, то ей старались подобрать другого кандидата, отвечающего основным критериям того времени: титул, респектабельность (или мнение общества) и деньги. Заинтересовав будущего избранника дочери, который мог быть старше ее в несколько раз и вызывать омерзение, родители успокаивали ее тем, что стерпится-слюбится. В такой ситуации привлекала возможность быстро овдоветь, особенно если супруг оставлял завещание в ее пользу.

Если девушка не выходила замуж и жила с родителями, то чаще всего она являлась пленницей в собственном доме, где к ней продолжали относиться как к несовершеннолетней, не имевшей собственного мнения и желаний. После смерти отца и матери, наследство чаще всего оставлялось старшему брату, и она, не имея средств к существованию, переезжала жить в его семью, где всегда ставилась на последнее место. Слуги обносили ее за столом, жена брата ею командовала, и опять она оказывалась в полной зависимости. Если не было братьев, то девушка, после того как родители оставляли этот мир, переезжала в семью сестры, потому что считалось, что незамужняя девушка, даже если она взрослая, не способна сама о себе позаботиться. Там было еще хуже, так как в этом случае ее судьбу решал деверь, то есть чужой человек. При выходе замуж женщина переставала быть хозяйкой собственных денег, которые отдавались за нее в приданое. .

9.

10.

11.

12.

13.

14.

Времена переменились. Искать в жизни современной Британии черты викторианства — это всё равно, что предлагать англичанину изучать жизнь современной России по романам Тургенева и Достоевского. Но осталась примета, что на свадьбе должно быть что-то старое, новое, взятое взаймы и голубое ("something old andsomething new, something borrowed and something blue") .

Эта примета началась в Викторианские времена и с тех пор многие невесты стараются одеваться в соответствии с традицией. Что-то старое символизирует связь с семьёй невесты, мир и мудрость в замужестве. Многие невесты надевают какую-нибудь старинную семейную драгоценность. Что-то новое символизирует удачу и успехов новой жизни невесты. Что-то взятое взаймы напоминает невесте о том, что её друзья и члены семьи всегда будут рядом, если их помощь понадобится, эту вещь можно взять у замужней женщины, счастливой в браке с благословением на хорошую семейную жизнь. Что-то голубое это (как у язычников, так и у христиан) означает любовь, скромность, верность. Обычно это подвязка.

Дорогие друзья! В знак того, что мы не умерли, будем с этого дня потчевать вас огромными дозами текстов про нашу прекрасную Старую Новую Англию, в которую мы все едем жить.

У ГМ есть идея, что пронизанное неврозами викторианское общество (эпоха кончилась вместе с Ее Величеством Викторией в 1901 году) в 1909-м нашему году все еще живо в умах и душах англичан, но на смену этому суровому менталитету постепенно приходит его облегченная версия - эдвардианство, более изысканное, утонченное, легкомысленное, склонное к роскоши и авантюрам. Смена вех происходит медленно, но все же мир (а вместе с ним и сознание людей) меняется.

Давайте сегодня рассмотрим, где все мы жили до 1901 года и обратимся к истории и викторианской морали. Это будет нашим основанием, тем дном, от которого мы будем отталкиваться (а для некоторых - платформой, на которой они будут прочно и уверенно стоять).

Вот вам для затравки молодая королева Виктория, превыше всего ценившая мораль, нравственность и семейные ценности.
Живой человек крайне плохо вписывался в викторианскую систему ценностей, где каждому субъекту полагалось иметь конкретный набор требуемых качеств. Поэтому лицемерие считалось не только допустимым, но и обязательным. Говорить то, что не думаешь, улыбаться, если хочется рыдать, расточать любезности людям, от которых тебя трясет, - это то, что требуется от воспитанного человека. Людям должно быть удобно и комфортно в твоем обществе, а то, что ты чувствуешь сам, - твое личное дело. Убери все подальше, запри на замок, а ключ желательно проглоти. Лишь с самыми близкими людьми иногда можно позволить себе на миллиметр сдвинуть железную маску, скрывающую истинное лицо. Взамен общество с готовностью обещает не пытаться заглянуть внутрь тебя.

Что не терпели викторианцы, так это наготу в любом виде - как душевную, так и физическую. Причем это касалось не только людей, но и вообще любых явлений. Если у тебя есть зубочистка, то для нее должен быть футлярчик. Футлярчик с зубочисткой должен храниться в шкатулке с замочком. Шкатулку надлежит прятать в закрытом на ключ комоде. Чтобы комод не казался слишком голым, нужно покрыть резными завитушками его каждый свободный сантиметр и застелить вышитым покрывальцем, которое, во избежание излишней открытости, следует заставить статуэтками, восковыми цветами и прочей ерундой, которую желательно накрыть стеклянными колпаками. Стены увешивали декоративными тарелками, гравюрами и картинами сверху донизу. В тех местах, где обоям все-таки удавалось нескромно вылезти на свет господень, было видно, что они благопристойно усеяны мелкими букетиками, птичками или гербами. На полах - ковры, на коврах - коврики помельче, мебель закрыта покрывалами и усеяна вышитыми подушечками.

Но наготу человека, конечно, надлежало прятать особенно старательно, особенно женскую. Викторианцы рассматривали женщин как неких кентавров, у которых верхняя половина туловища есть (несомненно, творение Божие), а вот насчет нижней имелись сомнения. Табу распространялось на все, связанное с ногами. Само это слово было под запретом: их полагалось именовать «конечностями», «членами» и даже «постаментом». Большинство слов, обозначавших штаны, было под запретом в хорошем обществе. Дело закончилось тем, что в магазинах их стали вполне официально титуловать «неназываемыми» и «невыразимыми».

Мужские брюки шили так, чтобы максимально укрыть от взглядов анатомические излишества сильного пола: в ход шли прокладки из плотной ткани по фронтальной части брюк и очень тесное белье.

Что касается постамента дамского, то это вообще была территория исключительно запретная, сами очертания которой надлежало истребить. Надевались огромные обручи под юбки - кринолины, так что на юбку леди легко уходило 10-11 метров материи. Потом появились турнюры - пышные накладки на ягодицы, призванные совсем скрыть наличие этой части женского тела, так что скромные викторианские леди вынуждены были прогуливаться, влача за собой матерчатые попы с бантиками, оттопыренные на полметра назад.

Викторианская семья
«Во главе средней викторианской семьи стоит патриарх, который поздно женился на девственной невесте. Он имеет редкие и сдержанные половые отношения со своей женой, которая, истощенная постоянными родами и невзгодами брака с таким тяжелым человеком, проводит большую часть своего времени лежа на диване. Перед завтраком он устраивает продолжительные семейные молитвы, для укрепления дисциплины порет розгами своих сыновей, насколько возможно держит дочерей необученными и ни о чем неосведомленными, выгоняет беременных горничных без оплаты и рекомендаций, тайно содержит любовницу в каком-нибудь тихом заведении и, вероятно, посещает малолетних проституток. Женщина же поглощена заботами о хозяйстве и детях, а когда муж ожидает от нее исполнения супружеских обязанностей, «ложится на спину, закрывает глаза и думает об Англии» - ведь больше от нее ничего не требуется, ибо «леди не двигаются».

Отношения полов
Наименьших успехов викторианство достигло в этике отношений полов и семейной жизни, вследствие чего около 40% англичанок так называемого «среднего класса» этой эпохи всю жизнь оставались незамужними. Причиной этому была жёсткая система моральных условностей, приводившая в тупик многих, кто желал устроить личную жизнь.

Понятие мезальянса в викторианской Англии было доведено до настоящего абсурда. К примеру, ничто на первый взгляд не мешает соединить узами брака потомков двух равнородных дворянских семейств. Однако конфликт, возникший между предками этих фамилий в XV веке, воздвигал стену отчуждения: неджентльменский поступок прапрадедушки Гилберта делал в глазах общества неджентльменами всех последующих, ни в чём не повинных Гилбертов.

Открытые проявления симпатии между мужчиной и женщиной, даже в безобидной форме, без интимностей, категорически запрещались. Слово «любовь» полностью табуировалось. Пределом откровенности в объяснениях были пароль «Могу ли я надеяться?» и отзыв «Я должна подумать». Ухаживания должны были иметь публичный характер, состоять из ритуальных бесед, символических жестов и знаков. Самым распространённым знаком расположения, предназначенным специально для посторонних глаз, было разрешение молодому человеку нести молитвенник девушки по возвращении с воскресного богослужения. Девушка, хотя бы на минуту оставшаяся в помещении наедине с мужчиной, не имевшим по отношению к ней официально объявленных намерений, считалась скомпрометированной. Пожилой вдовец и его взрослая незамужняя дочь не могли жить под одной крышей - им приходилось либо разъезжаться, либо нанимать в дом компаньонку, ибо высокоморальное общество всегда было готово заподозрить отца и дочь в противоестественных связях.

Руководимые королевой-бюргершей британцы преисполнились того, что в советских учебниках любили называть «буржуазной моралью». Блеск, пышность, роскошь считались теперь вещами не совсем приличными, таящими в себе порочность. Королевский двор, бывший столько лет средоточием свободы нравов, умопомрачительных туалетов и сияющих драгоценностей, превратился в обиталище особы в черном платье и вдовьем чепчике. Чувство стиля заставило аристократию также сбавить обороты в этом вопросе, и до сих пор распространено мнение, что никто не одевается так плохо, как высшее английское дворянство. Экономия была возведена в ранг добродетели. Даже в домах лордов отныне, например, никогда не выбрасывали свечные огарки; их надлежало собирать, а потом продавать в свечные лавочки на переливку.

Скромность, трудолюбие и безупречная нравственность предписывались абсолютно всем классам. Впрочем, вполне достаточно было казаться обладателем этих качеств: природу человека тут изменить не пытались. Можно чувствовать все, что тебе угодно, но выдавать свои чувства или совершать неподобающие поступки крайне не рекомендовалось, если, конечно, ты ценил свое место в обществе. А общество было устроено таким образом, что практически каждый обитатель Альбиона даже не пытался прыгнуть на ступеньку выше. Дай бог, чтобы хватило сил удержаться на той, которую занимаешь сейчас.

Несоответствие своему положению каралось у викторианцев нещадно. Если девушку зовут Абигейль, ее не возьмут горничной в приличный дом, так как горничная должна носить простое имя, например Энн или Мэри. Лакей должен быть высокого роста и уметь ловко двигаться. Дворецкий с неразборчивым произношением или слишком прямым взглядом кончит свои дни в канаве. Девушка, которая так сидит, никогда не выйдет замуж.

Не морщи лоб, не расставляй локти, не раскачивайся при ходьбе, иначе все решат, что ты рабочий кирпичного завода или матрос: им как раз полагается ходить именно так. Если будешь запивать еду с набитым ртом, тебя больше не пригласят на обед. Разговаривая с дамой в возрасте, нужно слегка склонить голову. Человек, который так коряво подписывает свои визитки, не может быть принят в хорошем обществе.

Жесточайшей регламентации подчинялось все: движения, жесты, тембр голоса, перчатки, темы для разговоров. Любая деталь твоей внешности и манер должна была красноречиво вопить о том, что ты собой представляешь, точнее, пытаешься представлять. Клерк, который выглядит как лавочник, нелеп; гувернантка, наряженная как герцогиня, возмутительна; кавалерийский полковник должен вести себя иначе, чем сельский священник, а шляпа мужчины говорит о нем больше, чем он сам мог бы поведать о себе.

Вообще, в мире мало обществ, в которых взаимоотношения полов радовали бы посторонний взгляд разумной гармоничностью. Но сексуальная сегрегация викторианцев во многом не имеет себе равных. Слово «лицемерие» тут начинает играть новыми яркими красками. У низших классов все обстояло проще, но начиная с горожан средней руки правила игры усложнялись до чрезвычайности. Обоим полам доставалось по полной.

Леди

По закону женщина не рассматривалась отдельно от своего мужа, все ее состояние считалось его собственностью с мгновения заключения брака. Сплошь и рядом женщина также не могла быть наследницей своего мужа, если его имение было майоратом.
Женщины среднего класса и выше могли работать лишь гувернантками или компаньонками, любые прочие профессии для них просто не существовали. Женщина также не могла принимать финансовые решения без согласия своего мужа. Развод при этом был крайне редок и обычно приводил к изгнанию из приличного общества жены и нередко мужа. С рождения девочку учили всегда и во всем слушаться мужчин, подчиняться им и прощать любые выходки: пьянство, любовниц, разорение семьи - что угодно.

Идеальная викторианская жена никогда ни словом не попрекала супруга. Ее задачей было угождать мужу, восхвалять его достоинства и всецело полагаться на него в любом вопросе. Дочерям, правда, викторианцы предоставляли немалую свободу при выборе супругов. В отличие, например, от французов или русских дворян, где браки детей решались в основном родителями, юная викторианка должна была делать выбор самостоятельно и с широко открытыми глазами: родители не могли обвенчать ее насильно ни с кем. Они, правда, могли до 24 лет препятствовать ей выйти замуж за нежелательного жениха, но если молодая пара бежала в Шотландию, где было разрешено венчаться без родительского одобрения, то маман и папан ничего не могли поделать.

Но обычно юные леди были уже достаточно обучены держать свои желания в узде и слушаться старших. Их учили казаться слабыми, нежными и наивными - считалось, что только такой хрупкий цветок может вызвать у мужчины желание заботиться о нем. Перед выездом на балы и обеды молодых леди кормили на убой, дабы у девицы не возникло желания продемонстрировать при посторонних хороший аппетит: незамужней девушке полагалось клевать еду как птичке, демонстрируя свою неземную воздушность.

Женщине не полагалось быть слишком образованной (во всяком случае, показывать это), иметь свои взгляды и вообще проявлять излишнюю осведомленность в любых вопросах, от религии до политики. При этом образование викторианских девушек было весьма серьезным. Если мальчиков родители спокойно рассылали по школам и интернатам, то дочерям надлежало иметь гувернанток, приходящих учителей и обучаться под серьезным надзором родителей, хотя девичьи пансионы тоже имелись. Девушек, правда, редко обучали латыни и греческому, разве что они сами выражали желание их постичь, но в остальном они обучались тому же, что и мальчики. Еще их особо учили живописи (как минимум, акварелью), музыке и нескольким иностранным языкам. Девушка из хорошей семьи должна была непременно знать французский, желательно - итальянский, и обычно третьим еще шел немецкий язык.

Так что знать викторианка должна была многое, но очень важным умением было всячески эти знания скрывать. Обзаведясь мужем, викторианка нередко производила на свет 10-20 детей. Средства контрацепции и вещества, вызывающие выкидыши, так хорошо известные ее прабабкам, в викторианскую эпоху считались вещами столь чудовищно непристойными, что ей просто не с кем было обсудить возможность их использования.

Тем не менее, развитие гигиены и медицины в Англии той поры оставляло в живых рекордные в то время для человечества 70% новорожденных. Так что Британская империя весь XIX век не знала нужды в бравых солдатах».

Джентльмены
Получая на шею столь покорное существо, как викторианская жена, джентльмен отдувался по полной. С детства его воспитывали в убеждении, что девочки - это хрупкие и нежные создания, с которыми нужно обращаться бережно, как с ледяными розами. Отец полностью отвечал за содержание жены и детей. Рассчитывать на то, что в трудную минуту жена соизволит оказать ему реальную помощь, он не мог. О нет, сама она никогда не посмеет жаловаться на то, что ей чего-то недостает! Но викторианское общество бдительно следило за тем, чтобы мужья покорно влекли лямку.

Муж, не подавший жене шаль, не подвинувший стул, не отвезший ее на воды, когда она так ужасно кашляла весь сентябрь, муж, заставляющий свою бедную жену выезжать второй год подряд в одном и том же вечернем платье, - такой муж мог поставить крест на своем будущем: выгодное место уплывет от него, нужное знакомство не состоится, в клубе с ним станут общаться с ледяной вежливостью, а собственная мать и сестры будут писать ему возмущенные письма мешками ежедневно.

Викторианка считала своим долгом болеть постоянно: крепкое здоровье было как-то не к лицу истинной леди. И то, что огромное количество этих мучениц, вечно стонавших по кушеткам, дожило до первой, а то и до второй мировой войны, пережив своих мужей на полвека, не может не поражать. Помимо супруги мужчина также нес полную ответственность за незамужних дочерей, незамужних сестер и тетушек, вдовых двоюродных бабушек.

К тому же эта норма менялась со временем в сторону смягчения. «Закон об опеке над несовершеннолетними» дал в 1839 году матерям с незапятнанной репутацией доступ к своим детям в случае разъезда или развода, а «Закон о разводах» 1857 года предоставил женщинам возможности (довольно ограниченные) для разводам. Но в то время как муж должен был доказать лишь прелюбодеяние своей жены, женщина была обязана доказать, что ее муж совершил не просто прелюбодеяние, но также кровосмешение, двубрачие, жестокость или дезертирство из семьи.

В 1873 году «Закон об опеке над несовершеннолетними» расширил доступ к детям всем женщинам в случае разделения или развода. В 1878 году, после поправки к «Закону о разводах», женщины смогли добиваться развода по причине жестокого обращения и претендовать на опекунство над своими детьми. В 1882 году «Закон о собственности замужних женщин» гарантировал женщине право распоряжаться имуществом, принесенным ею в брак. Через два года поправка к этому закону сделала жену не «движимым имуществом» супруга, а независимым и отдельным человеком. Через «Закон об опекунстве над несовершеннолетними» в 1886 году женщины могли быть сделаны единственным опекуном их детей, если их муж умер.

В 1880-х в Лондоне были открыты несколько дамских институтов, художественные студии, женский фехтовальный клуб, а в год женитьбы доктора Уотсона даже особый женский ресторан, куда женщина могла спокойно прийти без сопровождения мужчины. Среди женщин среднего класса было довольно много учителей, появлялись женщины-врачи и женщины-путешественницы.

В следующем выпуске нашей "Старой Новой Англии" - о том, чем викторианское общество отличается от эдвардианской эпохи. Боже, храни короля!
Автор emeraldairtone , за что ей огромное спасибо.

В Англии викторианской эпохи женщина, которая носила макияж, считалась проституткой. И хотя бледный цвет лица и ярко-красные губы были популярны ещё до того, как королева Виктория пришла к власти, правительница называла такой макияж «вульгарным». Это побудило большинство англичанок отказаться от него и попробовать что-то более естественное.

Как результат, в 1800-е годы появилось огромное количество изобретений, призванных подчеркнуть природную красоту женщин, однако многие из них уродовали тела представительниц прекрасного пола или медленно убивали их ядохимикатами.

1. Отбеливание лица

В 1800-е годы женщины стремились иметь чрезвычайно бледный цвет лица. Представительницы высшего класса хотели тем самым показать, что они достаточно богаты, чтобы не работать под палящим солнцем. Они пытались сделать свою кожу настолько бледной и «прозрачной», чтобы другие могли хорошо разглядеть вены на их лицах. В викторианскую эпоху люди были помешаны на смерти, поэтому считали привлекательным, когда женщина имела нездоровый вид.

В одной из книг викторианской эпохи женщинам рекомендовали на ночь наносить на кожу лица незначительное количество опиума из листьев салата и умываться по утрам аммиаком, чтобы всегда выглядеть свежо и бледно. Для удаления веснушек и пигментных пятен, а также следов загара, советовали использовать мышьяк, который, по мнению представителей викторианской эпохи, помогал выглядеть моложе и привлекательнее. Они знали, что мышьяк ядовит и вызывает привыкание, однако сознательно применяли его ради достижения своего идеала красоты.

2. Сжигание волос

В 1800-х годах в моде были кудрявые волосы. Первые плойки представляли собой щипцы, которые необходимо было нагревать на огне. Если женщина спешила приложить раскалённую плойку к своим волосам, ей приходилось прощаться с ними: они моментально сгорали.

Как результат, облысение стало распространённой проблемой среди женщин в викторианскую эпоху. Но даже если они умело использовали щипцы для завивки, постоянное ношение причёсок из кудрей отрицательно сказывалось на коже головы.

Чтобы бороться с проблемами, связанными с волосами, женщины пробовали различные средства, включая чаи и лекарства. Некоторые из них мыли голову в воде с раствором аммиака, чтобы стимулировать рост волос. Аммиаком, как известно, можно обжечь дыхательные пути и кожу. Также он «выедает» глаза.

Для борьбы с облысением женщинам рекомендовали использовать смесь из равных частей сульфата хинина и ароматной настойки. Чтобы предотвратить все эти проблемы, им советовали избегать прямого контакта щипцов для завивки с волосами, что многие понимали слишком поздно.

3. Очищение крови

В викторианскую эпоху многие люди умирали от чахотки (туберкулёз лёгких), а общество было жутко увлечено смертью. Цвет лица у людей, которые только заболели чахоткой, считался самым приятным и красивым. Женщины, страдающие туберкулёзом лёгких, постоянно рвали кровью, однако это считалось нормальным явлением. Представители викторианской эпохи утверждали, что таким образом тело очищалось от грязи, из-за чего кожа становилась чистой и бледной.

Во время болезни женщинам советовали кушать как можно меньше: горстка земляники на завтрак, половина апельсина на обед и черешня на ужин. Если они чувствовали, что им этого не достаточно для поддержания сил, то могли выпить немного тёплого бульона.

Эксперты красоты викторианской эпохи советовали женщинам наносить на кожу лица карбонат аммония и порошкообразный древесный уголь, чтобы сохранить красоту. Кроме того, им рекомендовали принимать различные медицинские препараты каждые три месяца, чтобы «очистить» кровь, хотя на самом деле они болели потому, что стремились выглядеть болезненно бледными.

4. Приспособления для исправления формы носа

Во время викторианской эпохи многие мужчины и женщины были недовольны своими физическими данными, равно как и современные люди. За много лет до появления пластической хирургии существовало множество различных компаний, которые выпускали приспособления для исправления формы носа. Эти металлические устройства привязывали к лицу человека, чтобы сделать мягкие хрящи носа меньше или прямее, чем они были раньше.

Приспособления для исправления формы носа не утратили своей популярности даже через много лет. Хезар Бигг изобрела подпружиненную штуковину с ремешками, которая помогала удерживать металлическую «маску» на лице человека, пока он спал или занимался какими-либо делами в течение дня. При помощи неё нос со временем принимал более привлекательную форму.

Доктор Сид, парижский хирург времён викторианской эпохи, сообщил своим английским коллегам о том, что создал металлическое подпружиненное приспособление, которое всего за три месяца исправило большой нос его пятнадцатилетнего пациента.

5. Употребление в пищу ленточных червей

В викторианскую эпоху огромной популярностью пользовались корсеты, призванные сделать женскую талию как можно тоньше. Чтобы похудеть, некоторые представительницы прекрасного пола намеренно проглатывали яйца ленточного червя (солитёра). Эти скользкие маленькие существа вылуплялись внутри желудка и пожирали всё, что съедала женщина. Добившись поставленной цели, связанной с похудением, она принимала таблетки для того, чтобы вывести солитёра. В викторианскую эпоху считалось, что червь вылезет самостоятельно, если сесть с открытым ртом перед миской молока. Однако, как известно, длина ленточных червей может достигать 9 метров, поэтому, даже если бы этот способ и оказался действенным, человек мог задохнуться в процессе.

Доктор Мейерс из Шеффилда (город в Англии) изобрёл устройство, предназначенное для извлечения солитёров из желудка пациента. Оно представляло собой металлический цилиндр, наполненный едой. Его проталкивали в горло заражённого человека, которому запрещали употреблять пищу в течение нескольких дней. Это было необходимо для того, чтобы заманить ленточного червя в цилиндр, который впоследствии извлекали из желудка пациента вместе с ним внутри. К сожалению, многие из тех, кто обращался за помощью к Мейерсу, умирали от удушения во время проведения этой странной процедуры.

6. Смертельно опасные глазные капли с белладонной

Помимо бледного цвета кожи лица, женщины, больные туберкулёзом лёгких, также имели расширенные зрачки и слезящиеся глаза. В викторианскую эпоху англичанки с большими зрачками считались очень красивыми. Для достижения такого эффекта они применяли глазные капли с белладонной.

Белладонна является одним из самых ядовитых растений в мире. Если человек съест пару ягод или листик белладонны, он может умереть. В небольших дозах яд растения может вызвать раздражение кишечника, сыпь, отёк и даже слепоту. Женщины викторианской эпохи знали об этом, но всё равно продолжали пользоваться средствами, в которых содержалась ядовитая белладонна.

Королева Виктория применяла глазные капли с белладонной, чтобы избавиться от катаракты. Они расширяли зрачки, поэтому королеве казалось, что её зрение улучшается. По этой причине она продолжала их использовать и отказывалась делать операцию.

7. Опасные средства для гигиены полости рта

Эксперты красоты викторианской эпохи рекомендовали употреблять внутрь чайную ложку аммиака, растворённого в воде, для свежего дыхания и предотвращения кариеса (в особенности тем, кто страдал кислотным рефлюксом). Зубную пасту людям, жившим в то время, заменял порошок из чёрствого хлеба или древесного угля.

Для облегчения зубной боли люди принимали таблетки на основе кокаина, которые продавались в каждой аптеке. Также считалось, что они эффективны при лечении кашля и простуды.

8. Химический способ удаления волос на теле

В викторианскую эпоху нежелательную волосяную растительность на теле удаляли различными методами – пинцетом, при помощи бритья, натиранием кожи кашицей из древесной золы и так далее.

Тем не менее, далеко не все способы были безопасными. В одной из книг женщинам рекомендовалось для удаления волос на теле (а также отбеливания плеч) использовать хлорную известь. Делать это советовалось у открытого окна и с большой осторожностью, поскольку хлорная известь способна разъедать кожу, если её надолго оставить на ней.

9. Тени с ртутью и свинцом

Женщины викторианской эпохи старались не красить глаза, чтобы не быть похожими на падших женщин и выглядеть естественно. Наибольшее внимание они уделяли цвету лица и бровям. Тем не менее, чтобы выделить свои глаза, они наносили на веки самодельные кремы, состоящие, например, из кольдкрема и измельчённых кошенилей (насекомые).

Тени, которые продавались в магазинах в то время, назывались «краской для глаз». Ими в основном красились проститутки или смелые викторианские леди по особенным дням. В состав этих теней, как правило, входили опасные химические вещества, включая свинец, сульфид ртути, сурьма, киноварь и вермильон. Они отравляли организм, а ртуть иногда вызывала маразм.

10. Принятие ванн с мышьяком

В глазах закона женщина была всего-навсего придатком своего мужа. Она не имела права заключать контракт от своего лица, распоряжаться имуществом или представлять себя в суде. Из-за этого случались различные казусы. Например, в 1870м году воришка на лондонской улице стащил кошелек у Миллисент Гаррет Фосетт, суфражистки и жены либерального члена парламента. Когда женщину пригласили в зал суда, она услышала что вора обвиняют в «краже у Миллисент Фосетт кошелька с 18 фунтами 6 пенсами, являющегося собственностью Генри Фосетта.» Как сказала потом сама пострадавшая, «Мне казалось, будто меня саму обвиняют в воровстве.» Правовая грамотность была низкой, так что многие женщины узнавали об ущемлении своих прав лишь когда оказывались в суде. До этого они считали что уж в их-то жизни все благополучно и беда никогда их не коснется.

Поход в суд зачастую был тяжким испытанием для женщин. За правонарушения представительниц слабого пола нередко наказывали строже, чем мужчин. Взять к примеру такое преступление, как двоеженство (двоемужие), т.е. брак мужчины с двумя женщинами или женщины с двумя мужчинами. Бигамия была противозаконной, но встречалась часто. Например, в 1845 году рабочего Томаса Холла привлекли в суд по этому обвинению. Его жена сбежала, а поскольку кто-то должен был присматривать за его маленькими детьми, Холл женился вторично. Чтобы получить развод, требовалось разрешение парламента - дорогостоящая процедура, на которую у подсудимого не хватило бы денег. Принимая во внимания все смягчающие обстоятельства, суд приговорил его к одному дню заключения. Женщины, обвиненные в двоемужии, не могли отделаться таким легким приговором. Например, в 1863 году перед судом предстала некая Джесси Купер. Ее первый муж покинул ее, а после пустил слухи о своей смерти чтобы обмануть кредиторов. Поверив этим сообщениям, Джесси вышла замуж вторично. Когда ее первого мужа арестовали и обвинили в растрате, он в свою очередь донес полицейский на жену. Новый муж Джесси поклялся, что на момент заключения брака считал ее вдовой. Поэтому расплачиваться пришлось ей одной - женщину признали виновной и приговорили к нескольким месяцам тюремного заключения.

Как упоминалось выше, бесправность женщины проявлялась еще и в том, что она не могла распоряжаться собственными заработками. Кажется, не так все и страшно - ну и пусть кладет честно заработанные деньги в общий котел. Но реальность была куда мрачнее. Одна женщина, проживавшая на севере Англии, открыла дамский магазин, после того как ее муж потерпел крах в делах. Много лет супруги жили безбедно на доходы от этого заведения. Но когда муж умер, предприимчивую модистку ожидал сюрприз - оказывается, покойник завещал всю ее собственность своим незаконнорожденным детям! Женщина осталась прозябать в нищете. В другом случае женщина, брошенная мужем, открыла собственную прачечную, а заработанные деньги хранила в банке. Прослышав что у жены дела пошли в гору, изменник отправился в банк и снял с ее счета все до последнего пенса. Он был в своем праве. Супруг так же мог отправиться к нанимателю своей жены и потребовать, чтобы ее жалованье выплачивали непосредственно ему. Так поступил муж актрисы Гловер, который оставил ее вместе с маленькими детьми в 1840м году, но объявился позже, когда она уже блистала на стене. Поначалу директор театра отказался выполнить его требование, и дело было передано в суд. Выражая свое сожаление, судья все же вынес решение в пользу мужа, потому что права последнего защищал закон. Настоящим кошмаром обернулась семейная жизнь Нелли Уитон. После нескольких лет работы гувернанткой, она накопила денег и купила коттедж, приносивший ей годовой доход в размере 75 фунтов. В 1814 она вышла замуж за Аарона Стока, владельца маленькой фабрики в Уигане. В 1815 Нелли родила дочь, но в том же году написала в дневнике «Мой муж это мой ужас, моя беда. Не сомневаюсь, что он станет и моей смертью.» Три года спустя мистер Сток выгнал ее на улицу, когда она пожаловалась на невозможность распоряжаться своим доходом. За этой сценой последовало недолгое примирение, но вскоре мистер Сток добился ареста своей жены, якобы потому что она посмела поднять на него руку. Если бы не помощь друзей, уплативших залог, Нелли коротала бы дни в исправительном доме. В 1820 году женщина получила разрешение на раздельное проживание. Теперь муж обязан был выплачивать ей 50 фунтов в год - меньше, чем ее доход до брака. В обмен на это Нелли должна была жить не ближе трех миль от Уигана и видеться со свой дочерью лишь три раза в год, потому что опека над ребенком опять таки доставалась отцу.

Несмотря на вопиющую несправедливость, многие защищали такое положение дел - «Зачем жаловаться? Лишь один муж из тысячи злоупотребляет своими полномочиями.» Но кто даст гарантию, что одним из тысячи не окажется именно твой муж? Благодаря стараниям как женщин, так и мужчин, в 1870м году парламент принял «Акт об Имуществе Замужних Женщин,» позволивший женам распоряжаться своими заработками, а так же имуществом, полученным в качестве наследства. Все остальное имущество принадлежало мужу. Но была еще вот какая загвоздка - раз уж женщина как бы растворялась в своем супруге, она не отвечала за свои долги. Иными словами, приказчики из модного магазина могли явиться к мужу и вытрясти из него все до последнего гроша. Но в 1882 году еще один парламентский акт даровал женщинам право владения всей собственностью, принадлежавшей им до вступления в брак и приобретенной после замужества. Теперь супруги отвечали за свои долги раздельно. Многие мужья нашли это обстоятельство удобным. Ведь кредиторы мужа не могли потребовать, чтобы жена продала свое имущество и расплатилась с его долгами. Таким образом, собственность жены выступала в роли страховки от возможного финансового краха.

Помимо финансовой, существовала и еще более мучительная зависимость - отсутствие прав на детей. Рожденный в браке ребенок фактически принадлежал своему отцу (в то время как за незаконнорожденного несла ответственность мать). При разводе или раздельном проживании ребенок оставался с отцом или с опекуном, опять же назначенным отцом. Матери разрешались редкие свидания с ребенком. Разделению матерей и детей сопутствовали душераздирающие сцены. Так в 1872 году преподобный Генри Ньюэнхэм обратился в суд с ходатайством об опеке над своими дочерьми, которые проживали с их матерью, леди Хеленой Ньюэнхэм, и дедушкой, лордом Маунткэшлом. Старшей девочке уже исполнилось 16, так что она могла принимать самостоятельные решения и предпочла остаться с матерью. Но судья распорядился, чтобы младшую, семилетнюю девочку доставили отцу. Когда исполнитель привел ее в зал суда, она кричала и вырывалась, повторяя «Не отсылайте меня. Когда я вновь увижу маму?» Судья заверил, что мама будет видеться с ней очень часто, а когда малышка спросила «Каждый день?», он ответил «да.» Но лорд Маунткэшл, присутствовавший при этой сцене, сказал, «Зная то что я знаю, это невозможно. Он [т.е. его зять] настоящий дьявол.» Тем не менее, девочку передали отцу, который и унес ее из зала суда. Статья в газете, посвященная этому делу, растрогала многих матерей, который даже не знали о существовании таких законов.

Чтобы защитить своего ребенка, женщина могла пройти через законодательные перипетии или же просто сгрести его в охапку и пуститься в бега. Последний путь был проще, но опасней. В частности, так поступила главная героиня романа Анны Бронте "Незнакомка из Уайлдфелл-Холла" (Tenant of Wildfell Hall). Анна наименее известна из триады Бронте, но ее роман ничем не уступает сочинениям ее старших сестер. «Незнакомку и Уайлдфелл-Холла» зовут Элен Грэхам. В молодости она вышла замуж на очаровательного Артура Хантингтона, который на поверку оказывается алкоголиком, вертопрахом и удивительно аморальной личностью. После рождения их сына Артура, мистер Хантингтон начинает вдобавок ревновать жену к ребенку. С годами конфликт между супругами лишь обостряется. Но если Элен еще может переносить постоянные любовные интрижки мужа, его отношение к маленькому Артуру становится последней каплей. Когда Элен замечает, что Хантингтон не только учит ребенка сквернословить, но еще и начинает его спаивать, она решается бежать. Поскольку в романах все чуточку благополучней чем в жизни, побег ей удается, но Элен вынуждена скрываться от мужа. В этом ей помогает ее брат. Кроме того, Элен зарабатывает на жизнь продажей картин. Тем не менее, если бы не помощь брата - а как мы увидим в дальнейшем, не все братья были столь милосердны - одними картинами она вряд ли бы прокормилась. В конце романа муж Элен умирает, получив ее прощение, а сама женщина обретает любовь и семейное счастье. Она его заслужила.

Увы, в жизни все не так романтично. Реальным примером битвы за своих детей является случай с Каролиной Нортон (1808 - 1877). Красавица Каролина в 18 лет вышла замуж за аристократа Джорджа Нортона. Ее муж не только обладал невыносимым характером, но был еще и юристом, так что прекрасно разбирался в своих правах. В течение 9 лет он избивал ее, причем в некоторых случаях Каролина убегала в отчий дом. Тогда Нортон умолял ее о прощении и ей не оставалось ничего иного, как вновь с ним воссоединиться. Ведь на карте было благополучие ее сыновей, которые по закону должны были оставаться с отцом. Мужу постоянно не хватало денег, так что миссис Нортон стала зарабатывать значительные суммы литературной деятельностью - редактировала модные дамские журналы, писала стихи, пьесы и романы. Все заработки она тратила на домашние нужды. В конце 1835 года, когда вновь избитая Каролина гостила у родственников, Нортон отослал сыновей к своей двоюродной сестре и запретил жене с ними видеться. Затем он подал иск против премьер министра, лорда Мельбурна, обвиняя его в любовной связи с Каролиной. Тем самым он надеялся отсудить хоть сколько-нибудь денег, но ввиду отсутствия доказательств, дело было закрыто. Супруги разъехались, но Джордж отказался сообщить жене, где находятся их дети. Он уклонился от английских законов, разрешавших матери хоть изредка навещать детей, уехав в Шотладнию, где не подпадал под юрисдикцию английского суда. Каролина не сдавалась. Она начала кампанию с целью изменить правила опеки над несовершеннолетними. Отчасти благодаря ее усилиям, в 1839м году парламент принял акт, разрешавший женщинам опеку над детьми до семи лет (женщины, виновные в прелюбодеянии, утрачивали эти права). По крайней мере, теперь матерям стало легче добиваться свиданий со своими детьми. К сожалению, когда закон все же был принят, один из сыновей Каролины Нортон уже умер от столбняка. Мальчик проболел целую неделю, прежде чем Джордж удосужился сообщить своей жене. Когда она приехала, то нашла сына в гробу. На этом ее беды не кончились. Коварный муж не только присвоил все наследство Каролины, но еще и конфисковал у издателей ее гонорары. Каролина тоже не осталась в долгу и отомстила ему по-женски - по уши влезла в долги, выплачивать которые обязан был Джордж. По закону. Можно только представить себе, с каким наслаждением она покупала самые дорогие наряды!
Акт 1839 года позволял женщинам видеться со своими детьми, но в завещании муж мог назначить опекуна по своему усмотрению. Иными словами, даже после смерти супруга-тирана, женщина не могла забрать детей. Как тут не впасть в отчаянье! Но в 1886 году был принят Акт об Опеке над Несовершеннолетними, принимавший во внимание благополучие ребенка. Отныне у матери появилось право опеки над детьми, а так же возможность стать единственным опекуном после кончины мужа.
Помимо психологического и экономического насилия, мужья не брезговали и насилием физическим. Причем колотили своих жен представители разных сословий. Избиение жены считалось делом заурядным, чем-то вроде шутки - вспомнить хотя бы Панча и Джуди, которые гоняются друг за другом с палкой. Кстати, о палках. Широко известно выражение rule of thumb (правило большого пальца). Например, в экономике это «правило принятия решений, в соответствии с которым решения принимаются, исходя из лучшего имеющегося на данный момент варианта.» В других случая «правило большого пальца» обозначает упрощенную процедуру или же принятие решений, основанных не на точных, а на приблизительных данных. Считается, что эта фраза восходит к судебному решению сэра Фрэнсиса Буллера. В 1782 году он постановил, что муж имеет право бить жену, если палка, применяемая для вразумления, не толще его большого пальца. Острые языки тут же окрестили Буллера «Судья Большой Палец.»

В некоторых случаях родственники жены пытались защитить ее от жестокости домашнего деспота, но материальные соображения часто превалировали над моральными. В 1850м году лорд Джон Бересфорд так сильно избил свою жену Кристину, что ее братья сочли нужным заступиться. Но по прибытию в имение Бересфорда, они узнали что его брат, маркиз Уотерфорд, только что сломал шею на охоте, так что титул переходит к Джону. Призадумались братья. Теперь родственник самодур выглядел куда привлекательней. В конце концов, они развернулись на 180 градусов и убедили сестру терпеть побои в обмен на титул маркизы. Кристина вымещала обиду на детях. Ее сын, лорд Чарльз Бересфорд, клялся что на на ягодицах у него навсегда остался отпечаток от золотой короны, украшавшей мамину щетку для волос.

Частым поводом для побоев была слишком тесная дружба с соседками. Ведь если женщины собираются вместе, то жди беды. Наверняка начнут перемывать кости мужьям да отлынивать от работы. Мужья часто объясняли в суде, что были вынуждены колотить жен, чтобы удержать их от общения с другими женщинами, в частности, с их сестрами и матерями. Но хотя викторианские законы были неласковы к прекрасному полу, кое-какую защиту женщины все же получали. Так, в 1854 годы был принят Акт по Предотвращению Нападений на Женщин и Детей, благодаря которому мировые судьи могли сами разрешать дела, связанные с членовредительством. Прежде подобные дела направлялись в вышестоящий суд. Но помня что «милые бранятся - только тешатся», судьи со снисходительной улыбкой выслушивали избитых жен. Один судья посоветовал жертве нападения больше не раздражать мужа. Другой отказался выносить приговор пока не удостоверится, заслужила ли женщина побоев потому что изводила своего мужа, или же вина лежит только на нем.

Жизнь женщины ценилась невысоко. В 1862 году богатого фермера из Кента, мэра Муртона, обвинили в том, что он до смерти забил жену, когда она не позволила ему привести в дом двух проституток. Приговаривая Муртона к 3м годам тюремного заключения, судья сказал «Я знаю что это будет суровым наказанием, потому что прежде вы занимали уважаемое положение в обществе.» Муртон был потрясен бесчеловечным приговором. «Но я всегда был так щедр с ней!» воскликнул он. В 1877 году Томас Харлоу убил жену одним ударом за то, что она отказалась давать ему на выпивку деньги, заработанные уличной торговлей. Судья признал его виновным, но смягчил приговор в силу того, что Харлоу был спровоцирован. С другой стороны, когда на скамье подсудимых оказывалась мужеубийца, на милость она могла не рассчитывать. В 1869 году Сьюзанна Палмер зарезала своего мужа, который избивал ее на протяжении 10 лет. Отчаявшись, женщина забрала детей и сбежала в надежде начать жизнь заново. Но Палмер отыскал беглянку, отнял и продал все ее имущество. Тогда она набросилась на него с ножом. Женщину приговорили к длительному тюремному заключению и никому не пришло в голову, что ее тоже спровоцировали.

Как можно заметить, жизнь женщин 19го века была далеко не так безоблачна, как можно судить по картинам салонных художников. Быть может, роскошные шелковые платья скрывают следы синяков, а нежные матери, трогательно обнимающие своих детей, через несколько лет будут рыдать в зале суда. Тем не менее, они не сдавались, но продолжали бороться за свои права - те права, которыми мы пользуемся сейчас.

Jean Louis Forain, The Weak and the Opressed

Frederick James Evans, A Frugal Meal

Константин Савицкий, Семейная Ссора

Margaret Murray Cookesley, The Gambler"s Wife

George Elgar Hicks, Mrs. Hicks, Mary, Rosa and Elgar

Augustus Egg

Jean Louis Forain, Absinthe

Панч и Джуди

Карикатура на "Судью Большой Палец"
Судья: Кому лекарство от вредной жены? Покупайте семейное развлечение для долгих зимних вечеров! Налетай!
Женщина: Помогите, ради Бога! Убивают!
Мужчина: Убивают, еще чего! Это закон, дрянь ты этакая - палка не толще моего большого пальца!