Валюшка-подружка. Воспоминания детства

Так получилось, что в дружбе мне везло больше, чем в любви. Всю жизнь меня окружали подруги, которые нередко даже соперничали между собой за моё внимание. Всевышний не дал мне сестры, но женская дружба с лихвой компенсировала её отсутствие. Может быть потому, что принимаю и люблю друзей такими, какие они есть, со всеми их достоинствами и недостатками и многое прощаю, сознавая что и сама далека от совершенства. Дружбой дорожу и редко рву отношения первая, только если почувствую злобную зависть или недоброжелательность.

Я по-настоящему верю в женскую дружбу! Даже верю в дружбу между мужчиной и женщиной, ее тоже было в жизни достаточно, поскольку родного брата у меня нет, а потребность в таком общении существует.

Дружба очень украшает жизнь, а иногда может её даже спасти. Окружённый друзьями человек, богат и без денег!

Дружба бывает долгой, на всю жизнь, а бывает и очень короткой - в поездке, на отдыхе, но в любом случае, это один из лучших подарков небес, после любви.

В разные периоды моей жизни, меня окружали самые разные друзья и подруги, которым я безмерно благодарна за душевное тепло, интересное общение, радость совместного времяпровождения и творчества.

У меня и сейчас много подруг, которых нажила за долгие годы. Кто-то из них далеко и мы общаемся по переписке, с кем-то перезваниваемся и изредка встречаемся в городе, а с третьими вместе решаем текущие дела и проблемы.

Хочу рассказать о подругах детства, связь с которыми потеряна, поскольку давно живу в другой стране, но они навсегда остались в моей памяти и в моём сердце.

Самой первой моей подругой в жизни была Оля. Мы дружили с шести лет, а когда я переехала жить в Молдавию ещё много лет переписывались. В девяностые годы я её потеряла и все попытки найти следы Оли в интернете не увенчались успехом. Её история жизни стала для меня уроком мужества и стойкости перед ударами судьбы, но начну по порядку.

В раннем детстве я была лишена общения со сверстниками. В садик меня водили всего одну неделю, а когда мальчишка постарше столкнул меня с крыльца, едва не покалечив, бабушка забрала единственную внучку и оставила у себя, освободив руки моей матери и дав ей возможность спокойно работать, поскольку с отцом она тогда уже развелась.

Бабушка жила с дедом в деревне, в большой деревянной избе с садом и огородом в двадцать две сотки. В этом саду я и росла на свежем воздухе, гоняясь за бабочками и кузнечиками, любуясь цветами, которых бабушка развела огромное количество, помогая по дому и наблюдая за образом жизни домашних животных.

Меня окружали взрослые люди и взрослые разговоры, просили не перебивать и не вмешиваться поскольку маленькая ещё и потому дурная по возрасту. Дед любил повторять поговорку "Кто не был молод, тот не был глуп". Типа, вот подрастешь - тогда и поговорим. Я изнывала от одиночества и потребности, чтобы меня кто-то выслушал и разделил мои детские увлечения.

И вот чудо случилось! В ворота постучала маленькая девочка и сказала что хочет дружить со мной.

Какая смелая! - сказали взрослые, - и узнав из какой она семьи, разрешили эту дружбу, - только пусть Оля приходит к нам и играйте у нас, а ты к ней не ходи, потому, что её отец болен туберкулезом, а болезнь эта заразная.

Так началась наша дружба. Оля была из большой и не особо дружной семьи. Позже, я много раз бывала у них дома. Родители Оли были фронтовиками. Отец и мать дошли до Берлина и привезли из Германии интересные трофеи. Среди убогой деревенской обстановки, на тумбочках, покрытых вышитыми салфетками стояли великолепные статуэтки из Саксонского фарфора! Это были вещицы музейной ценности! Я каждый раз подолгу рассматривала их, наслаждаясь дивными фарфоровыми кружевами, тончайшей работы на платьях танцовщиц и пастушек. От них веяло чужой и очень богатой жизнью!

Дети играли этими статуэтками, не понимая их ценности. Постепенно на них прибавлялись сколы и трещины и одна за другой великолепные произведения искусства разбивались и выкидывались на мусор, причиняя мне почти физическую боль, поскольку у меня уже с детства была тяга к искусству и всему прекрасному в этой жизни.

Мать Оли работала на ферме. Вечно занятая, многодетная женщина, вставала в четыре утра и бежала доить коров. Суровая, некрасивая и немногословная, она жила тяжелой жизнью и не имела возможности ласкать и баловать четверых детей.

Валентина на фронт пошла мужика себе искать! - говорили про неё в деревне, - кто бы в жены взял, такую некрасивую? А так нашла себе туберкулезника, раненого выходила.

Отец работал бухгалтером в совхозе. Дома он, с мрачным видом, сидел в кресле, постоянно курил и кашлял. Оля гордилась родителями и показывала их фотографии с фронта, а так же медали и ордена.

Подруга имела брата близнеца Мишу. Рассказывала, со слов матери, что та не хотела рожать третьего ребенка, а когда родилась двойня, сильно плакала и убивалась, приговаривая: "Ой и натерплюсь я с ними горя!". Таким образом как-бы накликала беду на себя и детей. Не даром говорят, что нежеланные дети имеют трудную судьбу.

Жила в их доме бабушка, мать отца, худая, неласковая старуха. Любимчиком бабушки был Миша, а Олю она нагружала чёрной работой по дому и часто наказывала. Мише же покупала конфеты и давала деньги, тайком от Оли, которая всё равно узнавала правду и очень обижалась за такую несправедливость.

Ишь, глазастая! - шикала на неё бабка, - иди пол мой, паршивка!

Оля была серьёзным и рано повзрослевшим ребенком. Худенькая, глазастая, с большим ртом девочка, походила на неоперившегося птенца. Она росла Золушкой в родном доме и завидовала моему детскому счастью. У меня была замечательная бабушка. Работала я не много и была ребенком беззаботным и жизнерадостным. Мне всегда казалось, что подруга намного старше меня, хотя разница в возрасте между нами была всего три месяца.

Ты одна в семье и всё внимание и подарки тебе, - говорила мне подруга.

Зато у тебя есть братья и сестра, а у меня никого, - отвечала я.

Вот такие мы были разные, но подружились надолго. Оля интересовалась жизнью взрослых, она была лишена иллюзий юного возраста и с детства знала "по чем фунт лиха". Любила подсматривать за соседями через дырки в заборе, а у тех происходили весьма любопытные события.

Дочка соседей, Людка, привела второго мужа - Юрку, который недавно освободился из тюрьмы. Он ходил по саду без майки, а его загорелое тело украшали замысловатые татуировки. В саду подвесили гамак и в нем молодая пара крутила любовь. Юрка раскачивал гамак с невестой, она возбужденно смеялась и подставляла губы для поцелуев.

У соседей баня топится! А давай посмотрим с кем Люда в баню пойдёт, с ребенком или с Юркой? - предлагала Оля.

Какое мне дело до соседей? - отвечала я,- ты лучше посмотри какого я красивого жука поймала! Зеленого с золотым отливом!

Когда мужчина и женщина идут вместе в баню - это может быть очень даже интересно! - не успокаивалась подруга. Прошли годы и я по-прежнему равнодушна к сплетням и пересудам - уж лучше бабочек ловить пойду, чем подсматривать в замочную скважину!

На фото я и Оля (справа) в первом классе.

МОИ ПОДРУГИ

Классная дама ушла в свою комнату, которая была рядом с нашим дортуаром, и я осталась одна с моими подругами. Девочки тотчас окружили меня и стали закидывать вопросами. Я сразу заговорила о том, как хорошо, что я попала не к Тюфяевой, а к Верховской.

Услышав это, девочки потянули меня в другой конец дортуара, подальше от дверей комнаты Верховской, говоря, что тут наш разговор не будет слышен. Перебивая друг друга, они сообщили мне о том, что Верховская нередко поступает с ними еще хуже, чем Тюфяева. Но я не хотела верить. Я решила, что девочки сами были виноваты в этом. А мне чего же бояться? Я собиралась быть очень прилежной и послушной чтобы, окончив курс, получить золотую медаль, как я это обещала Саше и матушке.

А ты зачем подлизывалась? Зачем полезла целовать Верховскую? - накинулась вдруг на меня одна из девочек, по фамилии Ратманова.

Я очень сконфузилась, не зная, что ответить. Но тут остальные стали меня защищать, объясняя, что я новенькая и не могу еще всего понимать. Затем они попросили меня показать им вещи, привезенные из дому. Меня схватили с обеих сторон за руки, и мы все вместе побежали к моему ночному столику, в ящике которого уже стояла моя шкатулка.

Чтобы было удобней, мы опустились на колени и начали вынимать из шкатулки различные сверточки: карандаши, вставочки для перьев, перочинный нож и другие классные принадлежности. Затем последовали конфеты, которыми я угостила своих подруг, картинки, и, наконец, со дна шкатулки я вынула большую коробку.

А вот тут у меня такая прелесть, такая прелесть, - говорила я девочкам, окружавшим меня.

И, сняв крышку, я показала аккуратно разложенные среди мелких стружек птичьи яички.

Это яичко жаворонка… воробушка… голубиное… воронье…

Вороньи яйца… эко диво! Ах ты, деревенщина! - захохотала Ратманова и со всей силы ударила рукой по ящику, так что из него вывалились и разбились все мои яички - мое сокровище, которое я берегла столько лет.

Я отчаянно зарыдала.

Какая ты злая, гадкая! - сказала Ратмановой Ольхина, бледная девочка с синими глазами.

Но Ратманова нисколько не смутилась и с торжествующей улыбкой на губах, будто совершила героический подвиг, направилась в другой конец дортуара.

Мне было очень жаль крошечных яичек. Особенно дороги они мне были потому, что я собирала их с няней в лесу, когда у нас рубили деревья, падавшие вниз с птичьими гнездами. К тому же я не ожидала такой грубой выходки от своей товарки.

Маша Ратманова не была по природе дурной девочкой. Живая, остроумная и веселая, она долго не могла примириться с институтскими правилами и казенщиной. Вечные окрики классных дам, ежедневные наказания, муштровка и суровая дисциплина ожесточили ее, но не подавили в ней живости. Она со страстью бросалась на игры и беготню по праздникам, но и это раздражало классных дам. Ее то и дело ловили на месте преступления, с нее срывали передник, толкали в угол, к доске, читали скучнейшие нотации.

Шаловливая, нервная, резкая и бойкая на язык, Маша Ратманова стала грубить напропалую и получила, наконец, звание "отчаянной".

Она досаждала не только классным дамам, но и подругам, которых недолюбливала. Чаще всего доставалось от нее "парфеткам". Так называли в институте воспитанниц, к которым благоволили классные дамы за их послушание и хорошее поведение, заключавшееся часто в наушничанье на своих подруг. Маша Ратманова всеми силами своей души ненавидела этих "парфеток" и называла их не иначе, как "подлипалами", "подлизами", "подлянками" и "мовешками". Вечно изощряясь в шалостях, она бросала в пюпитр одной мокрую тряпку и портила книгу или начисто переписанную тетрадь, другой потихоньку засовывала за лиф булавку или кусок жеваной бумаги. Во время урока она то и дело оборачивалась к девочкам, сидевшим сзади нее, делала гримасы, передразнивала учителя, классную даму или подругу.

Несмотря на свой неугомонный нрав. Маша Ратманова обладала одной прекрасной чертой - чувством товарищества.

За особо тяжелые, с точки зрения классных дам, провинности провинившуюся наказывали тем, что запрещали нам, ее подругам, разговаривать с нею. Ратманова первая начала возмущаться этим обычаем. Несмотря на строгое запрещение, она всегда разговаривала с наказанной и нападала на тех, кто подчинялся этому нелепому требованию. За наказанную Маша распиналась сколько хватало сил. Зато сплетниц и доносчиц она не только изводила издевательством и бранными словами, но исподтишка толкала их, щипала так жестоко, что у тех оставались надолго синяки на руках и шее.

Прозвище Маши "отчаянная" не было выдумано для нее одной. Так назывались воспитанницы, смело дерзившие учителям и классным дамам. В каждом классе бывали девочки, похожие на нашу Ратманову. И не мудрено: институтское воспитание калечило всех на один лад.

Впрочем, детей, привыкших к теплу и ласке, робких и слабых по натуре, институт не только калечил, но и губил. Такова была грустная история другой моей подруги Фанни Голембиовской.

Уже пропило более трех месяцев с тех пор, как Фанни поступила в институт, а между тем она не появлялась ни в классе, ни в дортуаре. Все это время она лежала в лазарете. Чем она была больна, мы не знали, но наш доктор объяснял ее болезнь тоской.

Однажды утром, после звонка, на урок немецкого языка вошла "maman", а за нею и Фанни Голембиовская. Я едва узнала в ней прежнюю Фанни - так изменилась она за это время. Ее худенькие пальчики нервно теребили передник, ее длинная шея казалась ниточкой, соединявшей голову с туловищем, узкие плечи нервно передергивались, щеки провалились, и ее большие глаза, казалось, сделались еще больше и растерянно бегали по сторонам. Немец спросил ее, выучила ли она заданный урок. Она отвечала, что не учила уроков во время болезни. Но когда она бегло прочитала и перевела указанную ей страницу, учитель пришел в восторг и поставил ей двенадцать с плюсом.

Двенадцать - высшая отметка по принятой в институте двенадцатибальной системе.

На уроке французского языка опять присутствовала инспектриса. Француз тоже заставил Фанни читать и переводить, что она с легкостью исполнила. Затем он попросил ее сказать напамять какое-нибудь стихотворение или басню.

Фанни начала декламировать стихотворение "Молитва". В этих стихах ребенок обращается к богу, умоляя его продлить дни своей матери. Голос Фанни дрожал все сильнее, она произносила стихи с большим чувством и увлечением. Но вдруг в голосе ее послышались слезы, и она остановилась, не кончив фразы, точно спазма сдавила ей горло. Француз с изумлением посмотрел на инспектрису, а затем спросил Фанни, не может ли она написать по-французски какое-нибудь письмецо.

Дрожащими руками девочка взяла мел и быстро написала несколько строк. Учитель громко прочитал написанное. Это оказалось письмо к матери, в котором Фанни умоляла взять ее из института, говоря, что иначе она умрет.

Когда Фанни возвращалась на свою скамейку, инспектриса, наклоняясь к ней, нежно сказала:

Дитя мое, вы превосходно подготовлены. Но что же нам делать, чтобы вы не тосковали?

Фанни меньше всех нас должна была чувствовать тяжелые условия институтской жизни. Она спала в теплой комнате лазарета, питалась больничной пищей, которая была гораздо лучше нашей, виделась с матерью по два раза в неделю и была окружена лучшими людьми в институте - инспектрисой, доктором и сестрой милосердия. Однако все это мало утешало ее. Стоило ей хоть на день попасть в класс или оказаться в дортуаре, она снова чувствовала себя больной.

Хотя окрики и брань классных дам чаще всего относились не к ней, она все-таки каждый раз вздрагивала и бледнела. С подругами она мало сближалась - и на их расспросы отвечала вяло и неохотно.

Как у вас холодно! Как у вас скверно! - говорила Фанни, болезненно пожимаясь и озираясь по сторонам.

Что ты все говоришь: у вас да у вас. У нас то же, что у тебя, госпожа принцесса-недорога, - выпаливала Ратманова, насмешливо глядя на нее.

Злая, грубая, - отвечала Фанни и заливалась слезами.

Инспектриса при встрече с Фанни всегда ласково спрашивала ее о здоровье. Верховская тоже относилась к ней хорошо, только мадемуазель Тюфяевой было не по душе всеобщее внимание к Фанни окружающих, и она то и дело ворчала на нее или кидала в ее сторону злобные взгляды.

В свободное время Фанни всегда что-то писала, и вот однажды, когда она по своему обыкновению склонилась над листком бумаги, Тюфяева вырвала у нее из рук исписанные странички и закричала:

Это что такое?

Маме письмо.

Вот еще небылица! Какие могут быть у тебя - письма к матери, когда ты видишь ее по два раза в неделю. А если к матери пишешь, то с кем посылаешь?

Когда мама приходит, я отдаю ей сама.

Тюфяева отложила в сторону чулок, который она вечно вязала, надела очки и начала разбирать написанное.

Как? Ты изволишь переписываться по-польски!

Но ведь я - полька, - объяснила Фанни.

Прекрасно, - шипела от негодования Тюфяева, - я сама отнесу твои письма начальнице и попрошу объяснить мне, смеют ли воспитанницы писать своим родителям на языке, которого никто здесь не понимает. Смеют ли они отдавать письма родителям, не дав их раньше на прочтение классной даме. С тех пор как я служу здесь, еще никого не баловали так, как тебя. А за что? Не за то ли, что ты вечно лижешься со своей матерью, которая, едва переступив порог заведения, наделала всем массу неприятностей, даже начальнице! Не за то ли, что ты только киснешь здесь, нюнишь да в обморок падаешь…

Но Тюфяевой не удалось кончить своей речи. Она была прервана истерическим плачем Фанни.

Дрянь! Плакса! - бросила в ее сторону Тюфяева и, повернувшись на каблуках, поплыла к двери.

Мы окружили Фанни, подавали ей воду, смачивали виски, но она так ослабела от слез, что ее пришлось увести в лазарет.

Прошла неделя-другая, а Фанни все еще не показывалась в классе. Как-то утром, когда мы только что вставали, мы услыхали беготню в коридорах и стремглав бросились посмотреть, что такое случилось. Мимо нас сновали горничные, больничная прислуга, классные дамы.

Не сметь выходить из дортуаров! - кричали нам, и мы, как мыши, прятались в свои норы.

В ту же минуту в наш дортуар вбежала пепиньерка и заявила мадемуазель Верховской, что инспектриса просит ее немедленно явиться к ней. Мы, кофульки, пожираемые любопытством, опять выбежали на разведки. Остановив пробегавшую мимо горничную, мы стали умолять ее сказать нам, в чем дело.

Как же это возможно, - решительно заявила она. - Когда у нас и не такое происходит, нам и то запрещают вам рассказывать… А тут такое, такое… - И, растолкав нас, чтобы проложить себе дорогу, она быстро исчезла.

Наше любопытство разгорелось вовсю. Во что бы то ни стало следовало разузнать тайну. Как всегда, наша "отчаянная" решилась на подвиг. Спустившись в нижний коридор, куда нам, кофулькам, не разрешалось выходить одним, рискуя на каждом шагу быть пойманной, Маша Ратманова за пятиалтынный выведала у истопника все без утайки. Оказалось, что из института бежала Фанни Голембиовская. Надев утренний капот и накинув на голову платок прислуги (должно быть, она рассчитывала, что ее примут за горничную, которую послали в лавочку), она рано утром выбежала из лазарета на улицу, но швейцар сообразил, в чем дело, и поймал ее недалеко от институтского подъезда.

Мы не успели опомниться от этого ошеломляющего известия, как к нам вошла пепиньерка и, вместо Верховской, повела нас в столовую, куда тотчас же явилась инспектриса.

Надеюсь, дети, что об этом печальном событии вы не будете разговаривать ни между собой, ни со своими родственниками.

Очевидно, не зная, что к этому прибавить, она обвела нас растерянным взглядом и, прижав ладони к вискам, как она это обычно делала во время часто мучивших ее мигреней, вышла из комнаты.

О чем нельзя разговаривать? Что такое произошло? - спрашивали институтки, не успевшие еще узнать новости.

Как!? Вы этого не знаете? - закричала Тюфяева. - Ах вы, фокусницы, сквернавки! Вас из грязных закоулков и трущоб подобрали сюда из милости, холили, лелеяли, а вы… вот как отблагодарили своих благодетельниц! Извольте зарубить себе на носу, - продолжала она, захлебываясь от злости, - чтобы с этой минуты вы не смели и близко подходить к лазарету, а тем более - к комнате, где лежит эта тварь.

Несмотря на строгое запрещение разговаривать между собой о небывалом еще у нас событии, мы только и говорили о нем. Все "отчаянные", и старшие и младшие, пускались на самые рискованные поступки, чтобы узнать какие-нибудь подробности об этом деле. Прячась за углами и колоннами, они подсматривали и подслушивали у дверей лазарета, наблюдали, кто в него входил, и по нескольку раз в день передавали новости друг другу. Таким образом история бедной Фанни скоро нам стала известна во всех подробностях.

Как только швейцар поймал Фанни, ее уложили в постель. Она вся дрожала, как в лихорадке. К ее кровати подходили то инспектриса, то мадемуазель Верховская, то начальница, даже мадемуазель Тюфяева, которая считала долгом совать свой нос во все дела, забегала в лазарет. Когда Фанни увидала Тюфяеву, которую она ненавидела всей душой, она вскрикнула и потеряла сознание. Леонтьева приказала позвать врача и привести ее в чувство. Но тут в комнату вошли уже извещенные о событии дядя девочки и ее мать, которая рыдая бросилась на колени перед постелью дочери.

Наша начальница, изобразив на своем лице презрение и торжественно протягивая руку в сторону больной, медленно, отчеканивая каждое слово, произнесла:

Сию минуту прошу избавить меня от вашей позорной дочери.

Голембиовская, как ужаленная, вскочила с колен и, глядя в упор на начальницу, запальчиво и резко закричала:

Для моей дочери нет никакого позора в том, что она, не стерпев институтской муштровки, выбежала из ворот, а для заведения действительно позорно, что из него приходится бежать!

При этом она заявила, что, несмотря на приказание Леонтьевой, не возьмет дочери из лазарета до тех пор, пока врачи не скажут, что это не будет опасно для жизни и здоровья ребенка.

Начальница, как рассказывали, стояла в это время, подняв свои выцветшие глаза к небу, то есть к потолку, желая показать, что ей, при ее высоком положении, не пристало обращать внимание на эту дерзкую речь.

Зато Тюфяева, дрожа от волнения, подскочила к Голембиовской.

Как вы смеете так говорить с нашей обожаемой начальницей! - взвизгнула она, затопав на нее ногами. - Да знаете ли вы, жалкая женщина, что к нашей начальнице с благоговением относится даже вся царская фамилия!

Продолжению этой сцены помешал доктор. Он попросил у начальницы позволения сказать ей несколько слов с глазу на глаз. По-видимому, он заявил ей, что девочку пока нельзя трогать с места, так как начальница в этот день больше не входила к больной.

Фанни пришила в сознание не надолго: скоро у нее появился жар, а потом и бред, и она около месяца пролежала в лазарете. Ее мать все время сидела у ее постели.

Сильно исхудавшая еще перед болезнью, Фанни теперь таяла, как свечка.

У нашей инспектрисы, навещавшей больную чаще других, нередко текли слезы при виде несчастного ребенка. Но в таких случаях, боясь, очевидно, Тюфяевой, она хваталась за голову и жаловалась на мигрень.

Малейшая ласка, всякое доброе слово, сказанное инспектрисой какой-нибудь девочке, действовали, как яд, на Тюфяеву. Лицо ее передергивалось, злая усмешка появлялась на ее губах, и она немедленно уплывала к начальнице, чтобы донести о преступных слабостях и баловстве, которые, по ее мнению, процветали в институте.

Как только Фанни стало немного лучше, ее мать заявила, что берет ее из института.

Через месяц после этого в наш дортуар вошла пожилая женщина, родственница Фанни, и просила возвратить оставшуюся у нас шкатулку девочки. Она сообщила нам, что Фанни несколько дней тому назад умерла от скоротечной чахотки.

Новый дом и старые подруги В Инской дом-интернат меня привезли в два часа дня и, как положено, занесли в изолятор. Ай да изолятор! Шикарная комната, два туалета, две кровати, диван. На него меня и усадили. Я ерзала, стараясь справиться с охватившим волнением - так хотелось

МОИ ПОДРУГИ Классная дама ушла в свою комнату, которая была рядом с нашим дортуаром, и я осталась одна с моими подругами. Девочки тотчас окружили меня и стали закидывать вопросами. Я сразу заговорила о том, как хорошо, что я попала не к Тюфяевой, а к Верховской.Услышав это,

ЭЙНШТЕЙН: ПОДРУГИ, ЖЕНЫ, ДЕТИ Биографические материалы, приводимые различными авторами, показывают, что характерной чертой Эйнштейна было использование близких людей в собственных целях, и как итог - полная неблагодарность. Характерный тому пример - в 1895 году Эйнштейн

От подруги вора в законе до княжны Анна Самохина родилась в городе Гурьевске Кемеровской области 14 января 1963 года. Вскоре после ее рождения семья переехала в город Череповец. Когда Ане было семь лет, умер отец (ему было чуть за 30) и матери пришлось воспитывать детей одной

Новые подруги В конце 1986 года еще одна неприятная история произошла с ним в Ленинграде. Она связана с “любовно-оперативными” целями и привлекательной девушкой по имени Ирина, как он ее назвал в своей книге, которая была моложе его лет на двадцать пять. Впервые он увидел

Глава 5 Подруги Он сразу сказал, что я не буду работать, чем вызвал неудовольствие родителей с обеих сторон: «А как же будущая пенсия», - сокрушались они. После института я была распределена в издательство «Известие», находящееся в центре Москвы, где даже был выделен

«На балконе две подруги танцевали буги-вуги…» Усиление веса патриотических идей проявлялось в моральном осуждении людей, слишком увлекающихся современным западным псевдоискусством, массовой культурой.В январе 1949 года «Правда» резко осудила «антипатриотическую

А. М. Нигматуллина БОЕВЫЕ ПОДРУГИ Смотрю назад, в продымленные дали: Нет, не заслугой в тот зловещий год, А высшей честью школьницы считали Возможность умереть за свой народ. Юлия Друнина Александра Максимовна Нигматуллина родилась и выросла в Сталинграде. Здесь ее и

Подруги королевы Леонора была единственной подругой королевы из Флоренции. Очень скоро Мария Медичи подружилась с тремя самыми знатными дамами Французского королевства: герцогиней де Гиз, принцессой де Конти и мадам де Монпансье.Герцогиня де Гиз была лучшей подругой

Глава семнадцатая. Заклятые подруги По итоговым результатам «Звуковой дорожки» в «МК» ни Ротару, ни Пугачева не вошли в пятерку лучших исполнительниц минувшего года (лидером там оказалась Валерия, на 2-м месте была Земфира, далее шли Кристина Орбакайте, Жанна Фриске и

Когда к маме приходят подруги А когда к маме приходят подруги (не по поводу праздника, а просто так, поболтать), они говорят только о своих болезнях! Всегда о болезнях! О болезнях, о болезнях и опять о болезнях. Каждый день о болезнях. Весной, летом, осенью и зимой – о

ПОДРУГИ В этот большой дом они переехали в один день, лет за шесть до войны. Тогда он стоял почти на самой окраине Москвы и казался солидным и красивым. В узкий, заваленный строительным мусором двор только с одной стороны попадало солнце – с трех сторон его охватывала

Г. Фролов ПОДРУГИ Не так давно, знакомясь с документами о подвигах наших советских разведчиц, я узнал о волнующей судьбе девушек-патриоток Евгении Зенченко и Тамары Аксеновой. Их подвиги так бесстрашны, и так велико воспитательное значение ратных дел юных разведчиц, что

Глава 4 Совет подруги На протяжении многих лет каждое утро Фрэнсес Келли со своей лучшей подругой Бетти Ламм посещали раннюю утреннюю мессу в католической церкви Апостола Павла в Уэствуде. С 1940 по 1955 год Бетти работала в издательстве «Фосетт пабликейшн», сначала

Эта тема зацепила меня после очередной прогулки с двумя моими подругами детства. Дружба с каждой из них началась в пять и в восемь лет. После школы, в которой статус «лучшие подруги» был окончательно утверждён, мой и их пути разошлись. Именно так: мой и их - девочки вместе отправились в большой город на учёбу. А меня носила нелёгкая. Мы встретились, когда нам было по 22. Скованность, напряжённость, отсутствие общих тем - мне было некомфортно с ними. Снова пауза. А потом я начала первая идти на сближение - звонки, поздравления, когда был повод. Взаимное напряжение спадало. Потом начались приглашения на прогулки - девочки обзавелись семьями, часто выходили на променад с колясками. Гуляли, вспоминали общее детство. Каждый раз, возвращаясь домой, я ловила себя на ощущении душевного комфорта, чего не было лет так пять. И вот недавно, после очередной прогулки, прочитала сообщение ВКонтакте от одной из подруг, содержание которого сводилось к тому, что друзья, появившиеся в течение жизни, никогда не заменят НАСТОЯЩИХ (так и было написано) друзей из детства. И что слишком многое связывает нас. Как же приятно было читать эти слова! Действительно, что-то внутри меня стало на своё место. Даже мысль появилась, что прогулки с девчонками были своего рода психотерапией. Мне кажется, это не лишено основания.

Дружба без масок

Есть мнение, что человек, ищущий друзей и знакомых из детства и /или юности, ищет, прежде всего, самого себя. Того, каким он был в тот безоблачный период. Наверное, все через это проходили: живёшь и не понимаешь, что ты счастлив - здесь и сейчас. Осознание этого приходит лишь через какое-то время. И ты начинаешь искать те чувства и ощущения через какие-то предметы, мелодии, людей… Есть, правда, один нюанс: те люди, скорее всего - даже наверняка - успели измениться, потому что не меняется только мёртвое. И приходит разочарование. Просто декорации вернуть можно, но вот испытать то самое чувство вряд ли удастся.

Ценность дружбы, берущей своё начало в детстве, состоит в том, что она настоящая. Ты в ней настоящая - такая, какой являешься на самом деле. Детям не нужны маски, им нет нужды прятать свою сущность. Понятно, что искренность делает любые отношения крепкими.

А ещё тебя видели всякой: ненакрашенной, без укладки, в каких-то совершенно диких шмотках, в слезах и соплях. А может, даже на горшке. И, о ужас, в глупых ситуациях! Всё это можно выразить словами моей подруги: «Я знаю тебя, как облупленную». Играть в суперледи, не допускающую ошибок, с ними глупо и смешно. Вместо этого ты имеешь счастье быть собой - живым человеком.

В детстве мы свободны от стереотипов, забот о хлебе насущном и прочей бытовухи - времени свободного больше, и оно как-то само по себе уделяется друзьям.

Проверить возобновившиеся отношения на наличие у них будущего очень просто. Надо спросить себя: а есть ли этому человеку/людям место в моём будущем? Или нас роднят только воспоминания? Ответ прояснит многое.

Только недавно я поняла, что дружба - это ценность. Её надо беречь, не травмировать близких людей неосторожным словом, невниманием. В принципе, любые отношения - это работа. Такая приятная, имеющая свои дивиденды в виде тёплых чувств, участия в твоей судьбе, осознания того, что ты не одинока и до тебя есть дело другим людям. Самая большая роскошь - это роскошь человеческого общения, подписываюсь под каждым словом классика. Просто разные люди осознают эту истину в разное время. Оно должно прийти само.

Я родилась еще во времена СССР. Это было счастливое время, счастливое детство. У нас тогда не было Интернета, телефонов, прочего чуда электроники и мы развлекались как могли. У меня была лучшая подруга – Валя. Мы с ней дружили с малых лет. Вместе ходили в школу, в гости, играли в куклы друг у друга дома, делали уроки: мы все делали вместе, и были, что называется, «не разлей вода». Я всегда относилась к ней как к родной сестре. Мы даже придумали своеобразный обряд породнения. Как сейчас помню: взяли лист бумаги, написали на нем по очереди, что мы будем дружить вечно и, маленькой иголочкой прокололи себе указательные пальцы. Затем, как только показалась капелька крови, приложили уколотое место к листку. Как настоящие документоведы, сделали мы эту бумажку в двух экземплярах, и хранили в тайном уголке своего письменного стола. Как же мы гордились этим... Может, из-за того обряда я чувствовала ее лучше остальных, несмотря на любые жизненные трудности.

Девчушкой Валя была веселой, но это только в общении со мной. Для других была крайне замкнутой. Ее мама – библиотекарь. Представляете, наверно, как ее воспитывали. В строгости – мягко сказано. Когда мы были совсем детьми, это в глаза не бросалось особо, да и мне тогда не было дела до воспитательных моментов. Тогда я даже не обращала внимания, что общается подруга только со мной, других подруг у нее попросту не было. Разве что только одноклассницы, но и от них она держалась отстраненно. Валька была на два года меня младше. В десять-двенадцать лет эта разница не чувствуется, конечно, но к моим шестнадцати годам у нашей дружбы начались проблемы: не совпадение интересов, разные круги общения – все это сыграло свою роль. Ситуация достигла апогея, когда у меня появился парень. Подруге на тот момент было четырнадцать. Да, сейчас есть девушки, и даже девочки, которые очень рано начинают играть по-взрослому, но Валька такой не была. Под влиянием строгой матери, юная девушка боялась общаться с мальчиками. Не дай Бог, ее мама увидит, что возле забора стоит парень и ждет ее дочь... Да и Валя еще не горела желанием с кем-либо встречаться. Может, не доросла, а может, и мама запрещала. И вот, когда я стала основное время уделять своему парню, подруге, естественно, стало доставаться его меньше. Представьте: то я все время была с ней, а то вдруг сразу ополовинила дозу общения. Конечно, она все чаще обижалась, не отвечала на звонки, и постепенно после этого мы сильно поссорились.

Время шло. Я поступила в колледж, а подруга доучивалась в школе и, естественно, наше общение практически полностью сошло на нет. Мы лишь изредка переписывались в Интернете, обмениваясь сухими фразами. Я закончила учебу, вышла замуж за того самого парня. В череде семейных забот почти забыла о своей лучшей подруге детства.

Однажды вечером, уставшая, решила в кои-то веки зайти в Интернет, «встретиться» со старыми знакомыми хотя бы там. Меня удивило одно сообщение - от Вальки. Она не писала мне до этого почти два года. Я, преисполненная любопытством, поспешила открыть письмо. В нем подружка расспрашивала меня о жизни, спрашивала, почему я не пишу ей. Слова в сообщении были настолько теплыми и родными, что я как будто снова окунулась в детство. Вспомнила, как мы играли и веселились, не зная всех проблем взрослой жизни. Написав подруге, не ожидала, что Валя сразу мне ответит. В ходе переписки она рассказала мне, что у нее тоже скоро начнется новая жизнь, что она выходит замуж, и даже пригласила на торжество. Вот только дату не сказала, сославшись на то, что это еще в перспективе, но «он не отвертится». Я даже умилялась ее наивности. Она как будто не повзрослела совсем. Я ошибалась, в некотором роде.

Немного погодя, я видела ее в студенческой поликлинике, выходившей от гинеколога. В тот день у меня было не соответствующее настроение, и я не стала ее догонять. Она меня не увидела. Но я успела заметить, что подруга вышла оттуда счастливая, с хитрой ухмылкой на лице. Потом еще несколько раз я сталкивалась с ней где-нибудь в магазине или в той же поликлинике. Она мне так и не сказала, что задумала, но догадаться было не сложно.

После этого я писала ей в сети. Она нехотя отвечала, и я решила оставить ее в покое. Начиналась зима. Я стала больше времени уделять семье и работе. На улице стала появляться реже. Единственным окном в мир стал Интернет. В очередной раз, сидя за монитором, на одном небезызвестном сайте, заметила новую фотографию на странице у подруги. У нее давно была мечта: вырваться от родителей и сделать пирсинг в зубе или в языке. И она его сделала. На фото красовалось ее счастливое лицо, улыбка до ушей и блестящий камушек в переднем зубе. Конечно, я сразу же поздравила ее с исполнением давнего желания и ждала восторженного ответа, описания процесса изготовления пирсинга, посещения салона и новых ощущений. Но, в ответ мне пришло слезное письмо, где Валя жаловалась на жизнь, внезапно разоткровенничавшись. Подруга сообщила, что ее «папик» не хочет на ней жениться. Рассказывала, как она в нем ошиблась, и спрашивала совета, что ей дальше делать. Конечно, что я могла ей посоветовать? Да и, честно говоря, я была в шоке от такой новости. Всегда рассудительная, скромная, примерная пай-девочка: шаг влево, шаг вправо – расстрел, и тут такое... Оказалось, вырвавшись от родителей, она стала пить и курить, баловаться наркотиками и, в следствии этого, в пьяном угаре даже умудрилась поучаствовать в оргии. Но все это она рассказала мне уже при личной встрече. Впервые за много лет, она позвонила мне и попросила встретиться.

Рит, вот что я за дура, скажи? Как меня так угораздило, а?- плакала она.

Я долго не могла найти слов и просто молча слушала ее, сидя напротив, с чашкой кофе. Для встречи Валька выбрала дешевое дорожное кафе на отшибе поселка. Я сидела и брезгливо смахивала салфеткой крошки со стола, оставшиеся от предыдущих посетителей, которые не удосужилась вытереть неопрятная официантка. Затравленно озираясь по сторонам, Валя продолжала, периодически всхлипывая:

Он отказался, понимаешь?! Что он только мне не говорил, как он орал тогда! А еще, - подруга немного помялась, - вот!

Валька отодвинула высокий ворот свитера и я увидела огромную ссадину в районе ключицы. Синяк был кроваво- фиолетовым, и был размером с ладонь. У меня, наконец, прорезался голос:

Валя! Господи! Это он сделал?

Нет... Это его вышибала, - последнее слово она произнесла по слогам, - когда я пришла его умолять не бросать меня, не смотря на то, что он строго-настрого запретил появляться на его работе. Сначала мы даже немного поговорили, но когда я стала умолять его, он позвал этого бугая и тот, - всхлипнула девушка, - схватив меня, буквально, за шкирку, выкинул на улицу.

Сморщившись от боли, она поправила ворот кофты. Я не могла найти слов. Хотелось одновременно и избить его, и подруге нотаций почитать. Видя мое напряжение, Валя продолжила:

После я приходила к нему еще несколько раз, просила, умоляла, но он дал понять, что меня просто бросил, как ненужную вещь. И тогда я решила действовать по-другому. Я не могла прийти к нему на работу, меня даже на порог не пускали, и поэтому, я написала ему письмо, и, подкараулив в столовой, где он обедал, всучила. Он взял, чему я была удивлена. Открыл сразу при мне, и прочел. Там было всего несколько строк, поэтому, уже через секунду, он гневно взглянул на меня и сказал, что если я это сделаю, то распрощаюсь с жизнью.

Что было том письме? – Неуверенно произнесла я.

Помедлив, опасаясь моей реакции, подруга чуть слышно прошептала:

Я написала, если он не хочет, чтобы я все рассказала его жене, то пусть дает мне денег на аборт, и еще... За молчание.

Я просила много.

Мы еще долго сидели в этом кафе. Распрощались, когда уже стемнело, и разъехались по домам. Этот разговор долго не выходил у меня из головы. Может, под впечатлением или от переживаний, не знаю, но со мной стали происходить странные вещи.

Однажды я возвращалась с работы. Было уже поздно, я засиделась за проверкой тетрадей учеников – не хотелось тащить домой тяжелую стопку. Было около восьми часов вечера, зима, преддверие Нового года. Вокруг сияют витрины, каждое дерево увешано мигающими гирляндами, всюду праздничные плакаты, но у меня было подавленное состояние. На душе было не спокойно. Вдруг, я услышала едва различимый, на фоне шума машин, голос. Он показался мне знакомым. Различить слова было очень сложно. Прислушиваясь, я решила подойти поближе к предполагаемому источнику. Снежная зима в тот год была очень теплой, на протяжении всей зимы столбик термометра не опускался ниже минус двадцати. И это в Сибири. В углу между заборами домов я увидела какой-то силуэт. Не знаю почему, но я чувствовала, что голос идет оттуда. Подойдя поближе, ничего не разглядела. Казалось, что это от рядом стоящего мусорного бака падает тень. Уже собираясь пойти дальше, я вновь услышала этот голос. Теперь я смогла его узнать – это был голос Вали. Она что-то заунывно напевала. Слов я разобрать не могла. О том, чтобы подойти к загадочному силуэту теперь не было и речи. Я собрала всю волю в кулак и не стала оборачиваться, продолжив путь. Дома я немного успокоилась, погрузившись в дела.

Когда мне почти удалось убедить себя, что события того вечера мне показались ввиду усталости, я встретилась со странным явлением снова. На этот раз все произошло ясным морозным днем. Я возвращалась с покупками из магазина, в котором мы с Валей часто пересекались, как вдруг меня кто-то окликнул. Это было уже не тихо, а так явно, что я обернулась, выискивая глазами кого-то, звавшего меня. Люди невозмутимо проходили мимо – никто не слышал... Мурашки пробежали у меня по спине. Зов повторился уже настойчивее. Я даже смогла разобрать обрывки фраз.

Ритка... Пожалуйста... Помоги!

Как и в прошлый раз, я постаралась сосредоточиться, внушить себе, что мне все кажется, но без особого успеха. Весь путь до дома я слышала этот срывающийся голос, он звучал буквально отовсюду. Ворвавшись в квартиру, заперла все замки, и даже тяжеленную тумбочку придвинула, которую не двигала, даже когда мыла полы.

Впоследствии, это повторялось еще несколько раз. На улице, на работе, в магазине – везде меня звал ее надрывный голос. Я оборачивалась, но там никого не было.

После той встречи, наше общение снова сошло на нет. Я писала ей несколько раз, но ответа не было. Прошло несколько месяцев. В это время Валя уже должна была родить, по моим подсчетам. Я стала писать ей каждый день, но она по-прежнему молчала. Беспокойство нарастало, я уже не на шутку стала волноваться о благополучии подруги. Пока однажды не увидела в местной газете заметку о пропаже человека. У меня сердце оборвалось. На фото я узнала Вальку. Это была та самая фотография – с пирсингом на зубе. До сих пор я так не знала толком ничего о ее возлюбленном: кто он и что он, мне известно было лишь его имя, и то, что он очень богат. На другой странице той же газеты была статья о местном бизнесмене. Уточню - наш городок жил только за счет местного колбасного завода. Подавляющее большинство жителей работали там. Со временем даже выстраивались целые династии. Мой отец раньше тоже работал там. В те времена руководил предприятием некий Сергей. И тут меня как ошпарило. Я вспомнила, как Валя упомянула имя возлюбленного однажды – Игорь Сергеевич. Который сейчас и являлся хозяином завода. Из статьи я вычитала, что Игорь Сергеевич представляет потребителю новый продукт, копченую колбасу под названием «Валио». Я непроизвольно хохотнула, поражаясь своей внезапной догадке.

На кухне лежал батон той самой колбасы - муж купил после работы. На грани тихой истерики, на ватных ногах я подошла к холодильнику. Увидев там початый батон, взяла его дрожащими руками. Долго не решаясь исполнить задумку, стояла с ним в руках. Наконец, достала нож и аккуратно, тонкими ломтиками, стала разрезать мясо. Вдруг, лезвие наткнулось на что-то твердое. Взяв дрожащими пальцами комок мяса, я достала из него маленький твердый предмет.

За окном сгущались сумерки, из окон соседних домов было видно яркое мигание новогодних гирлянд. А я еще долго сидела, уставившись на отливающий золотистым блеском, камушек Валиного пирсинга.

Новость отредактировал Elfin - 29-09-2013, 16:31

Наверное у каждой из нас была или есть лучшая подруга детства. Завидую я тем кто до сих пор поддерживают отношения и остаются неизменными… к сожалению у меня такой нет.
Точнее лучшая подруга есть, но она не подруга детства, мы с ней с университета вместе. У нас с ней прекрасные отношения, но история не о ней. Я в последнее время вспоминаю ту свою подругу детства и понимаю что скучаю по ней. Конечно в детстве у меня было очень много подруг, мы дружили очень сильно, были друг за друга горой, но особые отношения были только с одной. Я даже не помню момента когда мы с ней познакомились, мы видимо были настолько малы, что вспомнить это невозможно. Я ее ценила за то что она никогда не придавала, в детстве все бывает, иногда даже не специально сделаешь кому то плохое. Просто еще не до конца понимаешь что хорошо, а что плохо. Так вот она была совершенно не такой. Помню когда я упала с велосипеда и так разодрала ногу что было видно кость, она единственная кто помогла мне тогда дойти до дома, остальные девчонки только сочувственно проводили взглядом, вот тогда наверное появилось то отношение которое выделяло ее среди остальных. Она была из простой семьи, воспитывалась бабушкой и мамой, по тем временам жили они очень не богато. Я была из семьи с достатком, родители всегда старались покупать мне самое лучшее. В школе и во дворе некоторые девочки завидовали, видно было, и чаще всего завидовали те кто и сам имел вещи не хуже моих. Но вот от нее я никогда не видела даже намека на зависть, она всегда искренне радовалась за меня. Она была очень добра и наивна. Я всегда пыталась ее не много научить не доверять всем подряд, так как она была очень отзывчивой и очень часто обжигалась на этом. Однажды нам понравился один и тот же мальчик)Мы так глупо спорили с кем он будет, хотя он на нас обеих внимания не обращал) И вот как то мы его увидели с девчонкой с одной и поняли что спорить тут не о чем, и тогда решили что ребята не стоят того чтобы ругаться из-за них)Помню как мы гадали на святки, уделали весь пол в воске)) Я думала моя мама нас убьет, но мы все вместе отмывали до утра и ржали что все это ерунда, никого мы там в зеркале не увидели тогда)) Она часто оставалась у меня с ночевкой и тогда мы могли всю ночь проболтать не о чем. Как то пообещали друг другу быть подругами на свадьбе и быть крестными у детей)) Мы были очень неразлучны. Но к сожалению ничего вечным не бывает, я тогда познакомилась с будущим мужем и вот тогда появилась первая трещина в наших с ней отношениях. Мне приходилось разрываться между ними. Вечерами я стала чаще бывать с ним. А она оставалась одна. Я ее понимаю, наверное я тогда ее обижала. Но я все продолжала держаться за нее. Когда мы закончили школу, я поступила в университет, а она в техникум. Вот тут образовалась пропасть между нами, она попала не в ту компанию, меня тогда она слышать не захотела. Считала что я опять включила «мамку» (а так часто бывало, я ее воспитывала иногда). Она почему то стала считать что раз я в университете, то стала более заносчива. Что это не ей нужно до меня тянутся, а я должна опустится до нее. Мне не нравилась ее компания, не нравились те ее новые подруги, они курили, выпивали. Я же дружила с другими девчонками, у нас были другие разговоры, другие интересы и другая жизнь. Тогда я поняла что я взрослее ее, хотя разница между нами был всего год. Я каждый раз просила ее позвонить, как она будет свободна чтобы встретится, поболтать или просто погулять. Но за все время она не разу так и не позвонила. Я до сих пор помню ее домашний телефон. Пару раз я ее вылавливала и мы встречались, она рассказывала про себя, я про свою жизнь. И мы договаривались что в следующие выходные опять встречаемся, но она опять не звонила. И как только я перестала пытаться что то изменить она пропала на совсем. Я уже тогда отучилась, устроилась на работу, у меня появились другие подруги, она наконец объявилась вконтакте. Она написала просто привет и как дела? Я ей так же сухо ответила. Она мне кажется тогда поняла все и написала что очень сожалеет о том что произошло. Что оказалось те подруги во все не подруги, и она уже не с кем не общается, что очень хочет встретится, но боится что между нами уже большая пропасть. Во мне тогда еще играла обида, но я согласилась. И к моему удивлению как бы я не хотела вернуть те прежнее отношения, я поняла что пропасть между нами просто огромная. Нам было сложно найти темы для общения, мы просто рассказывали как и где устроились, как живем и что нового. Мы разошлись не на чем, все понятно было без слов. Вконтакте последнее от нее было «Прости меня пожалуйста». Я сейчас пишу и плачу… к сожалению детство ушло, а с ним и наша с ней дружба. Прошло уже лет 5-7 после последней нашей встречи, мы до сих пор не общаемся. Полтора года назад у меня умер дедушка, она написала принесла соболезнования. Рассказала что вышла замуж… оказывается свадьба у нас была с ней в неделю разницей) У меня 1 июня, у нее 8 июня. Она воспитывает сына. Вроде счастлива) Я рада за нее, но блин, я жутко скучаю… и самое страшное я не вижу смысла нам общаться и встречаться. Возможно я просто скучаю по тому времени, но все чаще и чаще я вспоминаю о ней… Решила поделится с вами) Нужно выговорится кому то, говорят так легче становится. Надеюсь и мне станет. Всем спасибо за то что прочли и не прошли мимо) Берегите своих друзей детства, это единственное что нас связывает с тем временем))